Анна Керн: женщина, чье сердце не смогло найти покоя ни в браке, ни в любви

Анна едва успела отступить на шаг, когда предстала перед ней фигура, которую отец с такой гордостью представил как её будущего супруга. Это был пожилой, морщинистый человек, облачённый в генеральский мундир, лицо которого пересекали глубокие шрамы, символизирующие его боевой опыт, но воспринимавшиеся Анной как метки жестокости. Это был человек с тяжёлым взглядом, укутанным в суровые годы войны, и ухмылкой, проникающей в её душу и вызывающей в ней лишь чувство абсолютного отчаяния. Анна покачнулась... словно её мир перевернулся. Это было счастье? Или же это был худший кошмар, воплощённый в реальность? Могла ли она сбежать от своей судьбы?

Ну-ну, аж покачнулась от счастья, - с саркастической ухмылкой бросил отец, пристально изучая её реакцию, словно желая проникнуть в самую глубину её мыслей и чувств. - Иди к себе, Анна.

Не чувствуя под собой ног, Анна побрела прочь, подальше от гостиной, от отцовского голоса, который, казалось, эхом разносился по всем комнатам, оставляя за собой след безысходности. В своей спальне она упала на постель лицом вниз, и её рыдания, приглушённые подушкой, выражали ту глубину боли, которую она давно не могла выплеснуть наружу. Все её надежды, все мечты — всё разбилось в один миг, разрушилось о мундир с золотыми галунами, о шрамы, которые не казались ей знаками героизма, но скорее метками её личного заключения.

Вот так и началась её история. История генеральши поневоле.

Ранние годы

Анна родилась в Орле, в большой и состоятельной семье, где, казалось бы, жизнь обещала быть спокойной и беззаботной. Но, увы, за этой дверью со всеми её благами скрывались холодные, непоколебимые стены отцовского дома. Домашняя власть надворного советника Петра Марковича Полторацкого была абсолютной, как закон, и Анна знала об этом с детства. Мать, Екатерина Ивановна, была человеком добрым, но слабым, её хрупкость никогда не давала ей противостоять мужу. Анна же была иной — упрямой, живой, любопытной. Она мечтала о любви, о молодом, красивом принце, который однажды заберёт её отсюда...

Но вместо принца в их дом вошёл генерал Керн — герой войны с Наполеоном, настоящий ветеран с чином и знатностью, и ему было уже за пятьдесят. Его взгляд — тяжёлый, словно пушка на старом лафете, — пробирал Анну до дрожи. А его ухмылка... Как же ей хотелось в тот момент закричать, сбежать из этой комнаты, убежать куда глаза глядят.

Но что ж ты скажешь против отцовской воли? Против мнения, что так твёрдо, так непоколебимо?..

Тогда, в январе 1817 года, Анна стала женой генерала Ермолая Федоровича Керна. Свадьба прошла по всем правилам — и в тот самый вечер, когда уже, казалось бы, не было сил ни улыбаться, ни скрывать слёзы, Анна записала в своём дневнике, полном недописанных стихов и незавершённых рассказов:

"Его невозможно любить. Мне даже не дано утешения уважать его. Скажу прямо — я почти ненавижу его."

Это было первое признание её истинных чувств, но, увы, совершенно бесполезное. Никакие слова, даже записанные, не могли изменить того, что уже произошло. Генерал стал её мужем, и ей предстояло быть генеральшей — поневоле, по обязанности, по долгу. И с каждым годом этот долг становился только тяжелее.

Ермолай Керн оказался человеком строгим, консервативным и весьма недалёким. Он чином от ума избавлен, как выразился однажды Пушкин, которого Анна встретила несколько позже. Их жизни представляли собой череду бесконечных переездов: Елисаветград, Дерпт, Псков, Рига... И каждое новое место казалось Анне не чем-то новым, а ещё одной клеткой, ещё одним местом заточения.

Разве может быть счастье в такой жизни? — спросила она как-то раз у себя, глядя на своё отражение в зеркале, на своё молодое, уже слегка уставшее лицо. - А что, если просто... сбежать? Оставить его, как будто и не было этой жизни?

Но сбежать было некуда. Нечем было рисковать — не было ни поддержки, ни людей, которые помогли бы ей в этом. Да и племянник генерала, приставленный следить за ней, превращал каждый её день в подобие домашнего ареста.

Годы шли, и Анна продолжала жить, точнее существовать — бесконечные гарнизоны, холодные дома, пустые комнаты. А потом в её жизни снова появился свет — Петербург. Тот самый, о котором она мечтала, о котором слышала от тёти. В начале 1819 года Анна приехала туда и впервые встретила Александра Пушкина.

Он был дерзким, непокорным, грубоватым, но именно эта непокорность, этот огонь и страсть очаровали её. Пушкин же был покорён её красотой и той откровенностью, которую многие считали неприличной. Но именно в этом Анна находила свою свободу — свободу быть собой, хотя бы в общении с теми, кто готов был принять её такой.

Кажется, да. На какое-то время, когда она общалась с молодыми людьми, когда тень её мужа наконец исчезла, когда она нашла возможность встречаться с офицером, которого звали Шиповником, с помещиком Аркадием Родзянко. Эти люди не были её любовниками в привычном смысле слова. Они были её путём к свободе, к возможности почувствовать что-то, кроме холода и отчаяния.

Но светская жизнь имеет свою цену. Репутация Анны была разрушена. Отчуждённая и осуждённая, она отказалась от светской жизни, оставила мужа и, в конце концов, осмелилась на неслыханный поступок для той эпохи — бросила его и переехала в Петербург, чтобы жить так, как хотела она сама.

Но чем всё это кончилось? Любовь, свобода, которые она так жаждала... Они оказались временными. Жизнь забрала у неё многое — муж умер, отец отвернулся, лишил наследства, а бедность стала её вечным спутником. Но всё это, казалось, уже не имело значения. Анна нашла то, что искала — ощущение того, что хотя бы часть жизни принадлежит ей, что хотя бы иногда она делала то, чего хотела её душа.

Смерть Пушкина не стала для неё тем ударом, который ожидали окружающие. Она не написала ни слова о нём после его ухода. Может быть, их чувства были лишь мимолётной страстью, встречей двух одиноких душ. Может быть, поэт был для неё лишь вспышкой света — яркой, но недолговечной. Он прорвал мрак её рутинной жизни, вдохновил, дал надежду и показал, что мир не только черно-белый. Или, предположим, что её чувства были так сильны, что их невозможно было описать словами. Кто знает... Может быть, сама Анна этого не знала.

Всё завершилось в мае 1879 года. Всё завершилось так, как должно было завершиться. Она последовала за своим вторым мужем, Марковым-Виноградским, к которому вернулась, как к единственному человеку, который дал ей любовь. Любовь и тепло. Тепло, которого она так жаждала все эти годы. Была ли она счастлива? Возможно. Возможно, да. Возможно, нет. Она могла быть счастливой, могла нет... Но её жизнь точно была её собственной, её выбором, её судьбой, несмотря ни на что.

Так завершился земной путь Анны Петровны Керн. Женщины, чья судьба была полна взлётов и падений, чьи усилия, стремления, и любовь оставили неизгладимый след. Её имя, несмотря на все трудности и испытания, навсегда останется вписанным золотыми буквами в историю. Символ борьбы, символ стремления к счастью, символ права любить и быть любимой.